Современная русская литература — явление практически полностью городское. В основном её создают авторы, выросшие в городах, мыслящие по-городскому, воспринимающие реальность через сугубо урбанистическую оптику. Городские образы, язык, хронотоп определяют их произведения. Порой, конечно, события переносятся в сельские декорации, но зачастую главными героями всё равно становятся городские люди, а местным жителям достаются второстепенные роли чудаковатых туземцев.
Деревенская глушь просто придает экзотики происходящему: яркий пример тому нашумевший в своё время роман Алексея Иванова «Псоглавцы».Полноценной же «деревенской прозы» на литературной арене практически не осталось. Она давно стала тем, чем является и сама российская деревня для большинства горожан, — явлением второстепенным, уходящим, далеким от каждодневной жизни. Деревня и литература, посвященная ей, часто представляется чем-то вроде анклава, оторванного от «большой земли», в котором остается все меньше коренных обитателей.
На фоне тотально городского ландшафта современной русской литературы многие работы нео-деревенщиков выглядят «уходящей натурой», словно поглощенные городскими районами последние деревенские дома, уже расселенные, с выбитыми окнами и просевшими хребтами крыш. Или своеобразным китчем, как деревенская изба на обочине шоссе, обшитая сайдингом и превращенная в автосервис. Редко кому удается сказать о деревне своим собственным, оригинальным языком, не копируя советскую традицию деревенской прозы и не скатываясь в уже привычные причитания или, напротив, не погружаясь в изображение самых тёмных и маргинальных сторон современной деревенской жизни.
Роман Александра Попова «Поселение», вышедший сначала в двух номерах журнала «Наш современник» (№№ 10−11 за 2018 год), а затем отдельной книгой в издательстве «Буки Веди», яркое исключение из этого привычного контекста современной отечественной деревенской прозы. В первую очередь, книга выделяется своей сюжетной линией — динамичной, почти детективной, ритмом, не похожим на традиционные унылые напевы об опустевших сёлах.
Другие и герои романа. Это не спивающиеся маргиналы, о которых уже было не раз написано, не юродивые «чудики» и не пряничные старушки на лавочках, а люди живые, по-своему энергичные, обуреваемые страстями, мечтами и сомнениями. Эти образы не карикатурны — таких людей действительно ещё можно встретить во многих русских сёлах и деревнях. И главный герой книги — Виталий Смирнов, который мечтал стать настоящим крепким хозяином, но так и не смог состояться, погрузившись в постперестроечную «пену дней», и запутавшийся в кредитах фермер Мишка Макаров, и Генка Демьянов, извечный представитель сельской голытьбы, и даже местный «браток» Витек Орешников — это люди, по сути своей крепкие, «здоровые» и весьма выразительные в своих чувствах и жизненных мотивах. Автор сознательно не хочет выписывать картину маргинализации деревни. Он использует другой метод — описывает последние полнокровные проявления деревенской жизни накануне их полного исчезновения. Александр Попов рассказывает нам о целом «мире награни», тщательно выписывает заключительный этап существования огромного пласта русской цивилизации — цивилизации деревенской.
И оттого всю книгу пронизывает щемящее ощущение чего-то по-настоящему уходящего, но не уже привычных для деревенщиков сожалений о родных избах и утерянном укладе, а настоящей жалости к деятельным, еще сильным героям, которые могли бы полноценно реализоваться, многое сделать, если бы их фактически не списали со счетов. За отправную точку романа автор берет тезис о том, что советский этап тоже был уникальным, мощным периодом развития российских деревень. Именно с его завершением и приходом капитализма началась настоящая стагнация, период «выжженной земли».
По сути, если рассматривать сюжет романа «сверху», на метауровне, то в центре книги лежит символическое превращение, переход жизни деревенских людей из одного качественного состояния в совершенно другое, скачок из яви в своеобразное зазеркалье. Это трансформация полнокровной деревни в некий суррогат, заменитель, превращение живого сока в сухой порошок, мяса — в соевое месиво, дерева — в пластик, села — в «поселение».
За сменой самого обозначения деревень и сел, как поселений, стоит не просто бюрократическое переименование, а снижение модуса бытия их обитателей, спуск на новый символический уровень, который произошел для них практически одномоментно. Тут невольно вспоминаются хрестоматийные строки кафкианского «Превращения», герой которой, проснувшись, обнаружил, что «в постели превратился в страшное насекомое». Герои «Поселения» фактически в одно утро очнулись в совершенно новой, капиталистической России, и тоже, по сути, обнаружили себя превращенными в барахтающихся насекомых, «зарывающихся в навоз», по меткому определению одного из героев романа.
Теперь им предстоит отказаться от своих старых мечтаний и устремлений, полностью посвятив свое существование этой мелкой возне на ниве очень специфического российского квазикапитализма. Но что делать, если капитализм этот вывернут наизнанку, поставлен с ног на голову, совершенно чужд духу героев книги? Если он с муками приживается в городах, а в деревнях и вовсе принимает самые уродливые формы, становясь исключительно инструментом сбора дани для чиновников и бандитов? В итоге герои книги остаются не просто отброшенными на обочину, а, по сути, лишенными всех инструментов улучшения мира вокруг и изменения собственной жизни. Вывод, к сожалению, очень печален — в таких условиях деревня рано или поздно будет окончательно опустошена, потеряет людей, знающих землю и умеющих работать на земле. Вместо нее, возможно, появятся вахтовые поселения, аналогичные тем, что строят сейчас на Крайнем Севере близ нефтегазовых месторождений. Только тут будут разрабатывать поля, а не бурить скважины, будут также безжалостно выжимать все соки из земли, которая уже никогда не станет для вахтовых рабочих своей, родной, матерью-землей.
По сути, Александр Попов впервые в истории русской деревенской прозы осмыслил невероятно важный для страны феномен: окончательный уход с исторической арены крестьянства как класса, стирание с лица земли русской деревни, которая до последнего хранила в себе симбиоз старого патриархального уклада и советской индустриальной энергии, и появление на ее месте «ничейной земли». Земли, которая становится чужой для живущих на ней. Земли, которая из сакральной жизненной субстанции превращается в обычный «ресурс», такой же как нефть, уголь или торф. Осмысление этого феномена чрезвычайно важно для того, чтобы глубже понять происходящие в нашей стране процессы. Именно поэтому роман Александра Попова «Поселение» нужно непременно прочитать.
Свежие комментарии